«В современной культуре, - писали тогда, - пишет В.Пикуль, - немало грубейших парадоксов. Главный из них – война».
Итак, несмотря на то, что Библия против убийства, очевидно, что сам Бог не против войны. Но при этом различаются войны, прямо предписанные Богом, и все прочие войны. Аналогичным образом в ранней Европе различали «войны Церкви» и «войны Государя». В христианстве отношение к воинской службе неоднозначное. Некоторые (напр., протестанты: баптисты) считают, что христиане не должны брать в руки оружие, а воевать друг с другом это можно и кричать, выгоняя из церкви оскорбляя – это можно. А где же любовь? Ап.Павел пишет: «Любовь да будет непритворна; отвращайся зла» - /Рим.12.9/ Любовь да будет непритворна, то есть нужны не комплименты и не притворные улыбки, а действительная любовь. Мы обязаны иметь любовь к нашим друзьям и любовь к нашим врагам. А если ни той, ни другой нет?
Баптизм – бабтизм тискают, может означать оказываемое давление на кого-то или что-то. Это может включать в себя эмоциональное, психологическое или моральное давление, которое бабтизм оказывает на другого человека.
Другие (в основном, православные) убеждены, что исполнение воинского долга не противоречит Заповедям Бога. Церковь благословляет воинов на ратный подвиг, в числе святых много воинов: напр., Александр Невский, Дмитрий Донской.
Протестантам, которые буквально понимают слова: «все, взявшие меч, мечом погибнут», православные отвечают: «Уж, коль они так буквально понимают слова: «все, взявшие меч, мечом погибнут», – то пусть так же буквально понимают и эти слова Христа: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю: не мир пришел Я принести, но меч» - /Мат.10.34/, и особенно следующий фрагмент евангельского повествования: «Но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму: а у кого нет, продай одежду свою и купи меч… » - /Лк.22.36.38. И если протестанты отказываются понимать эти слова буквально, но предпочитают толковать приведенные фрагменты духовно, то логично тогда и слова, сказанные апостолу Павлу, тоже понимать духовно: «и не может разуметь, потому что о сём надобно судить духовно» - /1Кор.2.14/.
Преподобный Исидор Пелусиот писал: «Войны воспламеняются больше всего ради приобретения чужой собственности. Но не должно обвинять всех ведущих войну; положивших начало или нанесению обиды, или хищению справедливо называть губительными демонами; отмщающих же умеренно не надлежит и укорять как несправедливо поступающих, потому что делают дело законное».
Филарет говорил: «Война — страшное дело для тех, которые предпринимают ее без нужды, без правды, с жаждою корысти или преобладания, превратившейся в жажду крови. На них лежит тяжкая ответственность за кровь и бедствия своих и чужих. Но война — священное дело для тех, которые принимают ее по необходимости — в защиту правды, веры, отечества».
Протестанты понимают заповедь «Не убивай» как однозначный запрет на лишение жизни любого человека при любых обстоятельствах: они убеждены, что заповедь «Не убий», означает, что никто никогда ни при каких обстоятельствах не должен убивать другого человека, ни по какому суду, ни по каким другим причинам. Однако, эта заповедь никогда никем не выполнялась и не выполняется до сих пор.
«Убивать вообще преступно, но убивать своего врага на войне законно и похвально. Не думайте, что христианин с оружием в руках не может угодить Богу. Он доблестью своей защищает родину от варваров и тем охраняет слабых в тылу» — писал святитель Афанасий Великий.
«Война превращалась в затяжное испытание экономики, сырья, выдержки, нервов». «Да, согласна я, - говорит Екатерина- II, - что война сия отяготила народ. Не спорю. Но, скажите, какая война облегчает нужды народные? Я таких войн не припомню…».
«Россия устала от войны раньше союзников. И не только от жертв, - от распутинских министров, от стариков генералов, которые к новым условиям применили музейные приёмы тактики. Увы, времена Скобелева, вылетавшего на белом коне впереди марширующих в дыму колон, давно уже кончились. Буржуазная наука войны пережила период острого климакса. Штабная мысль и дальше, вплоть до 1917года, будет мотаться над картами как угорелая в поисках новых путей к победе и… не сыщет их. Масштабы прежних представлений о войне тоже оказались резко смешаны».
«Война перешла в другое качество – из горячей в холодную, когда за дело взялись русские и французские дипломаты. Узнав о «миролюбии» матери, император Иосиф заявил ей, что отныне его ноги в Вене не будет:
– Я переберусь в Аахен, и больше мы никогда не увидимся. К чему этот мир? Известно ли вам, что пруссаки от поноса потеряли больше, нежели бы я убил их в сражениях?
– Победить можно, но переспорить – никогда…. Вдруг дельно заговорил Григорий Орлов: – Хорошо бы нам заранее определить, каковы цели войны, которая нам навязана. А если война целей не содержит, так это вообще не война, а… драка. Тогда и кровь проливать, напрасно не стоит.
Если этот вопрос и родился в голове Орлова, то предварительно он, конечно, одобрен императрицей. Панин дал ответ:
– Цель войны – скорейшее окончание ее!
– Победой, – добавил вице-канцлер Голицын.
Фаворит к заседанию был подготовлен хорошо.
– Победа, – сказал Гришка, – это лишь успех в войне. Но это еще не цель войны. Надо думать, какие выгоды в политике и в пространствах должно принести нам оружие» - /Пикуль/
«Война – это не парад, а только работа, причем тяжкая…» – в этом они Потёмкин и Суворов были солидарны!»
«Как известно, всякий доброволец мечтает о подвигах, а в армию идет для того, чтобы драться. И вот первое и довольно жестокое разочарование: сражение на войне – редкость.
И мы проиграли эту войну — и те, и другие. Просто без признания поражения. А знаете, чем всегда кончаются, войны без побед и без капитуляций? Они кончаются новыми войнами.
«Война – это, прежде всего, нескончаемые походы и переходы, марши, контрмарши и маневры. Прибавьте сюда караульную службу, ночные обходы при любой погоде, бессонные ночи, утомление, недоедание и всякого рода лишения; приказы, контрприказы; неизбежную при этом суматоху, – короче говоря, целую кучу вещей, ничего общего не имеющих с боевыми делами и угнетающе действующих на нервы солдата-добровольца.
Война, видите ли, нечто обратное параду, изнанка всего того, что увлекает вас своим блеском.
А в этой войне была и другая неприятная сторона. Известно, что в мирное время буры самый гостеприимный народ; они принимают путника с таким сердечным и щедрым радушием, которое зачастую граничит с расточительством.
Но вот что достойно удивления: во время войны с англичанами эти, же самые буры холодно, почти с недоверием встречали иностранных добровольцев, стекавшихся к ним со всех концов света.
Но какой, же тогда смысл воевать, если мертвые воскресают, а убитые, восстав, получают возможность биться с новой силой? – изумился Жан» - Война всегда чревата неожиданностями» - /Л.Буссенер/.
Духовенство, миряне, и все друг другу нужны. Также имеет некоторое сходство армейская и церковная иерархия. Генералам можно уподобить епископат, офицерам – священников, солдатам – прихожан. Есть и верховный главнокомандующий, который хоть и советуется с генералами, но его слово имеет особый вес. В Церкви такой главнокомандующий – Патриарх. Как в армии, так и в Церкви действует принцип безоговорочного послушания, есть свои законы и дисциплина.
«На войне нельзя действовать «на-авось», исходить из предвзятого мнения и очертя голову решаться на какое-либо предприятие. Это будет не разумный риск, а авантюра, которая обходится в сотни, а то и тысячи человеческих жизней. Риск, не основанный на расчетах и предвидении, к сожалению, встречался и у наших военачальников. Были и примеры нежелания рисковать, тоже не принесшие успеха. Эта причина - в одном случае неоправданный риск командования, а в другом - его нежелание рисковать, когда это оправдывалось обстановкой».
«Именно тогда, в ходе войны, раскрылась во всей полноте важность вроде бы незаметной, но очень, нужной для победы над врагом работы офицеров и генералов организаторов»
«Война предстояла с новым противником, умелым и опасным, на весьма, своеобразном и сложном театре. Необходимо было все рассчитать, ни в чем не допустить ошибок, с максимальной полнотой использовать громадный опыт, приобретенный за четыре года тяжелой борьбы с фашистской Германией».
«Одним словом, в ряде случаев люди, рассуждающие о войне, пошли, на наш взгляд, по неправильному пути, не дав, себе труда как следует, изучить суть дела, которое берутся критиковать. В итоге же похвальное их стремление разобраться в причинах неудач, постигших нас в 1941 году, перерастало в свою противоположность, порождало вредную путаницу».
«Если оставите это без внимания, то худое в вас совсем заглушит доброе. Вам хочется веселиться, хочется бывать в обществе, иначе, хочется бывать там, где нет места ничему духовному. Вы расписываете благотворное действие танцевального вечера. Это мыльнопузырное действие. Первая чарка вина тоже благотворною, кажется, - а до чего доводит? В таком же опасном положении и вы... Враг уже успел обставить сие одурачивающие. «Ты говоришь: «Всё равно! Главное, что у меня есть религия, всё будет в порядке". Нет, не будет. Должен быть сконструированный Богом опыт в религии. Понимаешь. «Руки и ноги за делом, а мысль с Богом - вот настоящий, стоячий человек».
«Нет насилию! Нет войне! Нет Терроризму! Во имя Бога пусть каждая религия принесёт на землю справедливость и мир, прощение, жизнь и любовь!» - /римский Иоанн Павел II/.
«Среди духовенства настолько развился воинственный дух, что оно всегда готово было взять в руки оружие, если это сулило какую-то выгоду» - /Макклинтонк и Стронг/.
«Копайтесь в навозе сколько угодно, вы не найдёте сокровищ».
Сначала он пытался импровизировать, потом в отчаянии вынул из кармана пачку записей и признался, что секретарша составила их для него. Очевидно, так и обстояло дело. Но в этих записях было не больше порядка, чем на платформе с железным ломом. Он нервно перебирал их, просматривал то одну, то другую страницу, пытаясь разобраться в них и выбраться из дебрей; пробовал говорить так, словно ему это удалось, но все же ничего не получалось. Он извинился, попросил воды, взял дрожащей рукой стакан, произнес еще несколько бессвязных фраз, стал повторяться, снова начал копаться в записях... С каждой минутой он становился все беспомощнее, все растеряннее. Его лоб покрылся испариной, и, когда он вытирал его платком, рука его дрожала. Все мы сидели, наблюдая его провал, сочувствуя ему, страдая за него. Мы также испытывали сильное замешательство. Однако оратор упрямо продолжал говорить. Он пытался выпутаться, копался в записях, просил извинения, пил воду. Все, кроме него, понимали, что это зрелище быстро приближается к полной катастрофе, и все почувствовали облегчение, когда он, наконец, сел и прекратил бесплодные попытки. Я никогда еще не видел слушателей, которые бы ощущали такую неловкость, и оратора, который бы пережил такой стыд и унижение. Он произнес свою речь так, как, по словам Руссо, надо писать любовные письма: начал, не зная, что он должен был сказать, и закончил, не поняв, что он написал.
Мораль этого рассказа, говоря словами Герберта Спенсера, такова: «Если знания человека не упорядочены, то чем больше он знает, тем большей будет путаница в его мыслях».
Ни один здравомыслящий человек не начнет строить дом, не имея проекта. Как же он может начать выступление, не имея хотя бы приблизительного плана или тезисов? Публичное выступление - это путешествие с определенной целью, и маршрут должен быть нанесен на карту. Тот, кто не знает, куда он идет, обычно приходит неизвестно куда.
И хотелось бы, чтобы над дверьми всех помещений земного шара, где собираются люди, обучающиеся ораторскому искусству, огненными буквами, размером не менее фута, были написаны слова Наполеона: «Искусство войны - это наука, в которой не удается ничего, кроме того, что было рассчитано и продумано».
«Война, - сказал он нам, как лотерея или лошадиные скачки: повезёт - выиграешь, не повезёт – рви свой несчастливый билет и бросай в урну. И вот пока вытягиваю счастливые номера».
«Мы никогда не одержим победы в этой стране, если будем думать о вещах, лежащих вне нашего стремления победить. Когда-то римляне посыпали почву в Карфагене солью, чтобы остановить её плодородие и сломить сопротивление карфагенян. Мы применим для победы над вьетнамскими карфагенянами средства в тысячу раз эффективнее римской соли и покажем всем, что для нас не остановят никакие препятствия военного или морального характера».
«Просто представил тебя в этой идиотской ситуации. Боевой офицер, с такой головой и с такими знаниями оказался в положении мухи, севшей на липкое стекло. Ты недалёк от истины. Но что-то надо делать. Где-то должен быть выход?» «Знаешь, Юджин, мы, втягиваясь в эту войну, действительно оказываемся в длинном тоннеле, как говорил об этом президент Кеннеди. Может быть, в конце его и есть свет, но как до него дойти? Ощупью придётся двигаться, на предельно низкой скорости. А придётся. Я, ты знаешь, не люблю громких слов и ханжеских проповедей».
«Наша военная машина во Вьетнаме наполовину работала вхолостую. Стоило ли перебрасывать её за десять тысяч миль, чтобы она увязла в грязи и принесла разочарование народу. Америка могла послать в такую даль и миллион солдат, а может быть, и больше, но результат был бы тот же. В стране, где про нас были не только люди, но и солнце, тропические дожди, непроходимые болота и джунгли, мы не могли победить. Это самый главный урок, который я вынес из этой войны, будучи свидетелем и наблюдателем все последующие годы. Но для такого понимания вещей даже людям с трезвым аналитическим умом потребовалось слишком долгое время»….
Многие люди ошибаются, принимая слова Библии «Не убивай» как запрет войны. Если ученик Христа не научился читать их как «дипломат с Небес», как гражданин другой – Небесной страны, то тщетна будет попытка понять их и уже тем более научить других.
Источники: Библия. Мэтью Генри толкователь. В.Пикуль – писатель.
|
